Издание ВБВ опубликовало ответ на соображения, изложенные в материале «Левые. Почему вас не любим» (КШ#1). Ознакомившись с отзывом, можно смело сказать, что тех, кого мы не любим, — мы не любим за дело. Именно это дело они очередной раз изобразили. Тем сие и ценно. Те, кто что-то понял, а в тексте присутствуют и такие, может, помимо понимания пожелают большего. Есть соратники, есть попутчики, есть враги. Процесс вскрытия сам по себе ценен.

 

Говоря о изложенном, ни в коем случае не нужно начинать с соплежуйства. Потому что все сопли, которые можно было сжевать, были сжёваны одновременно с ритуальными плясками и выносом священных мощей розовых. Скучающие и стремящиеся к развлекухе зевуны-чесальщики рода мухоловки нас не интересуют в контексте демонстрации им удивительного.

 

Вечер в хату. Нету изменений молодёжного протеста, господа заседатели, ой нет! А вам хочется, как в известном бородатом анекдоте, «чё-нить остренького»? Для начала стоит задаться вопросом — а отличаются ли друг от друга протест и борьба? Протест, естественно, элемент инструментария борьбы, но им она не исчерпывается. Кто-то собирается протестовать при любых обстоятельствах. «Хорошие люди с добрыми умными лицами», они же «невиннопострадавшие». Для них великая левая победа — это достижение условий, когда можно трындеть и ничего за это не будет. Крайне цеховой интерес. В свою очередь, другие ставят вопрос о государственной власти. Да, понимаем, так делать недопустимо в приличном обществе, а если какие упыри так сделали, то в качестве заговора от порчи тут же стоит вспомнить о пожирании плоти младенцев, шаламовых и уважаемых философов, только по случайности членов НСДАП с 1933 года.

 

Тем не менее изменение какого-либо протеста, пускай да и молодёжного, связано с выяснением основных противоречий в обществе, против которых предлагается протестовать. Зевающим чесунам скучно слушать о рабочем классе, диктатуре пролетариата и прочих чумазых. Протест таковых меняться не только не может, но и не должен. Ведь они вполне видят свой интерес в ином. Пока классовая борьба существует в условиях предупреждающей контрреволюции, они ортогональны, при оживлении всех слоёв общества к политической жизни они нам враги. Каждой голаниаде своя минериада. Кому-то конкретики захотелось? Её есть для вас уж сколько лет на этом бренном свете и тому подобного. Молчанием на это ответить хОтИтЕ?

​

Нет ничего более мерзкого, тупого и надоедливого, чем интеллигент, который как всегда ничего не понял, хотя, хотелось думать, имел совесть читать внимательно и, обдумывая прочитанное, либо всё отлично понял, но делает вид, что не понял, ибо синодальный отдел по рукопожатности такое понимать не велит. Вновь поются серенады плюрализму истин и консенсуальной природе реальности: «Ах! проклятые присваивают право объявлять свой  взгляд на природу вещей!.. и, должно быть, в связи с этим вытекающие действия!.. а знаем мы их действия — расстрелы и лагеря! ни много ни мало — истиной! Ах! проклятые словили чувство величия! Джозеф Шталин рядом! Ах! вновь эти параноики и садисты! Ох! закроемся срочно в Сахаровском центре, стены храма защитят нас!»

 

Устрашитесь. Да, мы действительно исходим из того, что истина имеет не договорную природу, но объективную. Это вам претит? Никто не неволит. Пройдите дальше кушать Евгения Головина, Эрнста Юнгерна и что там палочкой в ближайшем лесопарке разрыли. Только настаиваем, что это вам не из космоса (договорного?) транслируется. Это вполне классовая позиция.

 

Хорошие люди имеют безобидную и желающую помочь критику. Господа Бога привлекают на свою сторону для подачи совета, а может — действуют по его прямому поручению. Откуда эти люди? Да и не люди это, а ангелы, спустившиеся от аль-‘Арш на грешную землю, чтобы пристыдить гордыню нашу. Так думают они о себе. О, близорукие! Аль-Адувв обманул вас, о понадеявшиеся, но заблудившиеся! Страшитесь не поиска, страшитесь незнания, чтó ищете. Мировоззренческая близорукость губит. Наденьте очки, натяните пенсне, прищурьтесь, потяните пальцами за уголки глаз. Единственно верной мировоззренческой призмой является учение революционного пролетариата об освобождении своими руками. И если вас не устраивает дисперсия света через эту призму, то не надейтесь, что вновь нарастивший кости и мясо призрак коммунизма не возьмёт сам уголки ваших глаз и не натянет их. И если вы и тогда проявите упорство в заблуждении, то вставит он уже пальцы в уголки ртов меньшевистских и как потянет, что явственно начнёте различать инфракрасный и ультрафиолет. Как Шаламову и не снилось.

 

Раздаётся безобидная и желающая помочь критика предельной политичности мышления. За это враги нас ругают, а друзья хвалят. Всё есть политика в классовом обществе. Ленин отмечал, что беспартийность есть лицемерие, потому что беспартийный в вопросе хлеба есть член партии сытых. Раздаётся безобидная и желающая помочь критика перманентного деления всех на друзей и врагов. И как характерно-то, слова эти в кавычки ставят. Надо думать, безобидные и желающие помочь кавычки. Чтобы мы подумали немного, да и поняли, что мир не такой уж и чёрно-белый. И враги в нём не враги, и друзья в нём не друзья. Вроде и друзей не очень нужно поддерживать уже, и врагов сокрушать не очень-то надо. Во всяком случае, это дискуссионный вопрос. Может, тут есть повод для протеста? Может, тут есть предмет для написания диссертации? Надо обсудить. Нужно круглый стол провести. Ну не можем же мы кому-то навязывать свою точку зрения! Если человека нельзя купить, то его можно продать.

 

Оппонент неправильно выделил признак того, как глупые и злые людоеды определяют врагов и друзей. Не гордые, поясним. Если кто-то не осмеливается поспорить, то друга-то из него не получится. Так, попутчик может быть. Невозможно опираться на то, что не оказывает сопротивления. Павел лучше всего получился из Саула. А может, Павел — это Иуда? Далее остаётся повторить то, что было уже сказано в изначальном материале. Человек должен искать, ненайденное невозможно принять, невозможно осознать, стать с ним одним. Враг далеко не тот, кто ищет. Ищущий — это тот, кто нужен и ему нужны. Враги — это другие. Нашедшие вредное, утвердившиеся во вредном, отстаивающие вредное. Запрещающие искать должное. Бегающие с разлагающей белибердой, производящие шум, сбивающий ищущих и клеймящий идущих. Враги — это те, кто мешают формулировке и распространению оперативных истин, позволяющих реализовать поставленные задачи в рамках цели: организации пролетариата в град-обоз. Другими словами, выработки высшего качества идейно-теоретического уровня пролетариата, и, как следствие, — высшего качества организационного с целью постановки вопроса о государственной власти. И на это «ой как!» нужна «безобидная и желающая помочь критика». Критика выше обозначенного, а другими словами — запрет — это то, зачем буржуазия содержит интеллигенцию. Интеллигенция — это не что иное, как идейно-информационный агент буржуазии. Буржуазный политрук. Просто так дипломы философов, журналистов, юристов, артистов, физиков, биологов и т. п. не раздают. Бывает, собаку кормят, чтобы не прихватила руку хозяина и громко лаяла на посторонних, а бывает, недокармливают, чтобы злее была. Другое дело, имеют ли некоторые эсэсовцы идейного фронта дерзновение и совесть перейти с оружием в руках на сторону врага, на сторону пролетариата?

 

З̶а̶п̶р̶е̶щ̶а̶ю̶т̶ Безобидно желающую помочь критику возносят на объективность. Почему? Потому что она служит делу пролетариев.  ̶З̶а̶п̶р̶е̶щ̶а̶ю̶т̶ Критикуют субъектность. Зачем? Потому что она служит делу пролетариев. Даже чтобы думать не сметь, что правы! Понимаем. Ведь наше дело  ̶о̶б̶о̶с̶с̶а̶т̶ь̶с̶я̶ ̶и̶ ̶с̶т̶о̶я̶т̶ь̶ не вопрос истин, но квадратное катить и круглое нести. Сами же, уважаемые, восседая чинно и властно, и дальше должным считаете голосами сладкими да безобидными и желающими помочь песни петь про нациста Хайдеггера и басни говорить про придурка Фуко? И там дальше много фамилий. Умные, хорошие, добрые, образованные. Все рукопожатные и рукоположенные, даже в рожу плюнуть некому. Дебилы, фашисты, меньшевики, постмарксисты и прочее дерьмо, а плюнуть в некого. С громом и молнией — 300 лир! Молчааать!

 

Автор ответа всё грозится, что если он уж раскритикует, так раскритикует. И, конечно, от наших позиций места живого не останется. Удобнейшим образом собственно от этой критики он уходит, не забыв нам сообщить, что дебилы и говорить с нами не стоит. Автор признаётся, что желает (желал?) спорить с нами с позиций т. н. постмарксизма. Зачем, собственно, понадобился некий постмарксизм? Чем обусловлено это желание спорить с его позиций? Нужен ли он вам и нужен ли он нам. Перед тем как разобрать, что такое тут «пост-», сначала вспомним, что такое собственно марксизм.

 

Марксизм есть учение об освобождение пролетариата собственными силами. Это предмет марксизма. Своими силами, потому что нет других общественных классов, слоёв и групп, заинтересованных в его окончательной победе. Есть те или иные слои, которые могут выступать как союзники и как попутчики. Есть отдельные индивидуумы, сознательно связавшие свою жизнь с делом пролетариата. Однако заинтересован в окончательной цели пролетариата, обозначенной выше, только сам пролетариат. У него как класса, а не как отдельных его членов, другого пути нет. Когда с позиций марксизма анализируется природа, общество, философия, физика, политическая экономия, биология и, наконец, политика, предметом марксизма остаётся освобождение пролетариата своими силами. Это и есть корень марксизма и то, что определяет его ортодоксию.

​

То, как пролетариат достигнет своего господства, захватит государственную власть, освободит себя и человечество через снятие классовости общества, снятия государства как аппарата классового господства, зависит от конкретных оперативных обстоятельств, требующих установления, изучения, анализа, определения плана мероприятий и его реализации. Попытка употребить в дело план, реализованный в других исторических, национальных, глобальных условиях, вне соотношения с наличными новыми обстоятельствами есть догматизм. Это не значит, что накопленный опыт классовой борьбы не есть кладезь, из которого мы извлекаем уроки для будущих действий. Однако урок есть урок, а бой на местности есть бой на местности.

 

Говоря о развитии марксизма после Маркса и Энгельса, мы говорим о ленинизме. Ленинизм — это марксизм эпохи империализма и пролетарской революции. Теория и тактика  пролетарской революции вообще, теория и тактика диктатуры пролетариата в особенности. Т. е. борьбы пролетариата в условиях господства монополий, неоднородной развитости капитализма, его загнивания, когда он перестал нести в минимальной степени революционную роль, перестал взламывать архаику, более того, консервирует её и использует в целях реализации основного закона капитализма, а пролетариат в свою очередь имеет опыт штурма высот политической власти и захвата её с целью движения к снятию капитализма, т. е. к коммунизму. Собственно, как «хуизмы» определил наш оппонент именно ленинизм.

 

Любой читатель, не искалеченный современным гуманитарным образованием, т. е. не получивший его вовсе (чего в той или иной степени невозможно избежать, потому что на это работает гигантский образовательный и медийный аппарат), или оказавшийся способным критично воспринимать вносимые в его голову идеи, уяснил, что автор ответа прямо расписывается в том, что для него вопрос освобождения пролетариата не является актуальным и тем более центральным. «Пост» в т. н. постмарксизме — это объявление неактуальным основного вопроса марксизма, т. е. того, что и как должен делать пролетариат, чтобы освободить себя. Аргументировать это можно какими угодно высосанными из пальца и не раз опровергнутыми говорилками (базовые единицы т. н. дискурса). Фактическая суть заявления: «чумазые, знайте своё место». Более того, в рамках разговоров в пользу богатых автор заявляет что и нет ныне проблем у этой самой грязи из-под ногтей, во всяком случае требующей освобождения. Наиболее последовательные проводники таких воззрений заявляют, что и пролетариата вовсе нет. А если есть, то не будет. А если и будет, то в Китае и Индии. И вообще всех заменят роботы. Мальтус, привет!

 

Вряд ли человек в здравом уме и памяти будет отрицать, что мы живём в эпоху империализма. Отрицающему можем посоветовать померить температуру, вызвать скорую, а пока она едет, сказать «Окейгугл!», выйдя из чулана с пегасами и единорогами. Одновременно с этим только представитель партии сытых будет заявлять, что большинство пролетариев в мире не находится в бедственном положении или в условиях постоянной угрозы попасть в это бедственное положение. Мы живём в мире, где противоречия между трудом и капиталом остаются основными (мы про реальный мир, а не мир экзистенциального эскапизма, существующий в головах некоторых представителей средних слоёв мирового города), а империализм подошёл к порогу новой мировой бойни. Начнётся ли она в эту пятилетку или в течение грядущих 30 лет — в масштабах исторических не сильно различно. Из всего этого следует, что предмет марксизма-ленинизма, т. е. освобождения пролетариата своими силами в условиях империализма, актуален. Отступление пролетариата, которое произошло несмотря на некоторые местные успехи во второй половине XX века, и катастрофическое поражение рабочего движения за последние 30 лет не снимают этого предмета, а поднимают вопрос о перегруппировке сил, и, в первую очередь, приведение в порядок своих голов. Промывания их от парализующего волю яда буржуазной мировоззренческой системы, существующей во всём своём многообразии и мимикрии.

 

Вами заявляется, что право отвечать Вам мы не предполагали. Это пример позерства, которое часто можно наблюдать в интеллигентном разговоре. Уймитесь. Хватит водить своей позицией как попкой, в которую вставлена пробка с пушистым хвостиком. Вы, как мы знаем, никакого разрешения на ответ не испрашивали. Да и если бы мы прямо запретили нам отвечать, то это Вас остановило бы? Не улыбайте нас. Приберегите для других кокетство, картинное хватание за сердце и другие жесты, употребляемые при озвучивании своей интерпретации позиции оппонента. У нас на данный момент нет аппарата принуждения, чтобы заставить Вас молчать, и нет должного количества средств, чтобы Вас купить, дабы Вы говорили и писали что следует. Так что предполагать или не предполагать вышеозначенное (запрет на ответ) мы не можем. Это беспредметно. На данном этапе мы можем только взывать к уму и совести, дабы имеющие одновременно и одно и другое вставали плечом к плечу. Мао учил, что если нет людей, инструментов и средств, но есть верная политическая линия, то люди, инструменты и средства появятся. Вот тогда и будем говорить о запретах, несении ответственности или о трудоустройстве.

 

Как мы установили, оппоненту никто ничего не запрещал, как бы он ни плакал об обратном. Можно наблюдать как раз обратное, а именно его желание запретить через выставление позиции, которой он оппонирует, неприличной. Как именно? Он не упустил возможности обругать безграмотным любого оказавшегося солидарным с суждениями из изначального материала. Приём, свойственный интеллигентам, идеологическим боевикам буржуазии. Меньшевики указывали на безграмотность сторонников Ленина, троцкисты на безграмотность сторонников Сталина, консерваторы и либералы указывают на безграмотность сторонников социализма, левые указывают на безграмотность коммунистов. Получавшим бамбуковой палкой по голове в высоком колпаке казались крайне безграмотными цзаофани и хунвейбины, которые находились на другой стороне этой самой бамбуковой палки. Все безграмотны, кроме тех, кто своими усилиями спутывает карты революции. Те хорошие, приличные, грамотные. Может быть, даже какой-нибудь фонд стипендию или грант даст. Потанина там или Прохорова. В крайнем случае Эберта. Совсем в крайнем — Люксембург.

 

Нам перечисляют массу фамилий, но мы зададимся вопросом про молотки и гвозди. Нам нужно вбивать гвозди. Для этого нам нужен молоток. Если вместо молотка оппонент готов предложить строительный пистолет, то честь и хвала, о мудрейший! Но предлагают кисель в вафельном стаканчике. Кисель слишком жидкий, чтобы им что-то вбивать. Вафельный стаканчик мягкий. Был бы он хотя бы стальной или из калённого стекла. Хотя, наверное, глупо вбивать гвозди стаканом, хоть и твёрдым, когда есть молоток под рукой. Мало того, кисель размочил стаканчик и его сторонники стоят все измазанные в киселе и требуют, чтобы никто не забивал гвозди, а молоток вообще выкинули в болото. Так не пойдёт. Есть гвозди, есть молоток, есть потребность забивать. Осталось найти, во что забивать гвозди молотком. Или в кого.

 

Что говорите? Заморозить кисель? Охъбля…

 

Обратимся к критике идеологии, не вызывающей доверие. То, что идеология не вызывает, точнее не должна вызывать доверия, не только речь может быть, но именно об этом и толкуется. Идеология — это форма ложного сознания. Она либо специально формулируется, чтобы ввести в заблуждение, либо является продуктом тупикового направления в поиске истины. Касаемо наследия политической мысли XX века. Не «расово-верное», но классово верное, стесняться и кривляться тут нечего. Мы уже просили прекратить кривляться, думаем, не стоит на этом более задерживаться. Идёт классовая борьба. И она идёт в том числе, и в первую очередь, на идейном фронте. Более того, то, что нечто классово неверно, ещё не значит, что оно не работает. Этого мы не заявляли. Более того, если наша сторона может отрефлексировать, приспособить, вооружиться тем, что надумали наши враги, то это нужно сделать. Ведь идеологические бойцы буржуазии не побрезговали приспособить для своих целей нашего Грамши. Чего же нам стесняться? Вместо сепарации нужного из растворённого в киселе, нам сообщают, что вбивать гвозди грех, а молоток — это зло. Зло для дураков. Иными быть не могут, с точки зрения оппонента, поставившие своей целью забитие гвоздей в стену. Там не руда, не металл и не сплав? Каучук в киселе? Хуй с ним, давайте захуярим киянку и будем вбивать ею шканты, чтобы вкручивать саморезы. Нет? Что-то подсказывает, что не хотите вы трогать эту стену на нашем пути. Стену любите, а нас не любите. Вполне в курсе, нам ваша сторона уже сообщала: «Да. Я не люблю пролетариат».